Мария египетская

Ну, была блудницей, песни пела,

пить вино любила допьяна.

Страшное, помилуй боже, дело –

счастья много, а она одна.



Кто глядел в глаза ее пустые –

утопал в прозрачном их меду.

Там грехи, как свечки золотые,

самовозгорались на свету.



Как-то утром в солнечном тумане

в Палестину уходили корабли.

А паломники такие были парни –

захотелось оторваться от земли.



Мачты не от ветра там скрипели,

не от волн стонал соленый борт –

Легкие, без сил, с ознобом в теле

богомольцы вышли в яффский порт.



В переулочках Святого Града

эта египтяночка была

каждому желавшему награда

лишь за то, что мама родила.



А когда ей истина открылась,

с той же пылкой нежностью она

в полное безлюдье удалилась,

сорок лет в пустыне провела.



Ее тень в полях за Иорданом

до сих пор встречают, говорят,

в полдень, когда дремлет козье стадо,

пастухам являлся ее взгляд.



Слаще он, чем финик йерихонский,

карий, и с лучистым ободком.

Его видеть – как смотреть на солнце,

все плывет и светится кругом.